Мой Монреаль. Монреальский гений. Эмиль Неллиган.

Дежавю… Наверное, оно случается с каждым из нас в какой-то жизненный момент. Сначала, когда я была на канадской земле еще слишком мало, лет 20 назад, мне на глаза попался памятник. Издали мне показалось, что на меня взирает бронзовый Александр Александрович Блок. Естественно, что недоумению моему не было предела… Подойдя поближе, я прочла и открыла для себя новое, доселе незнакомое мне имя. Эмиль Неллиган… Мне оно не говорило ни о чем. Но запомнилось.

Чуть позже я, находясь в центре города, недалеко от Центрального вокзала, зашла полюбоваться католической церковью Святого Патрика. Церковью, внутри которой абсолютно все сделано из дерева. И любуясь, заметила на стене табличку: в этой церкви был крещен Эмиль Неллиган. Уже второй раз мне попалось на глаза это имя. И, это, наверное, было уже не просто так.

 Финальный аккорд был сделан в городе Квебеке. Прогуливаясь по Старой его части, мы набрели на сквер из бронзовых монументов. С одного из них на меня печально взирал «наше всё» – Александр Сергеевич Пушкин, а в потрясающей близости от него, уже в третий раз, я увидела канадского Блока – всё того же Эмиля Неллигана. И тогда я поняла, что столько совпадений просто не бывает. И стала искать материал об этом человеке. Его оказалось немало – дневники современников, воспоминания, стихи, статьи… Из всего прочитанного получилось то, что вы сегодня, я надеюсь, прочтете. И возможно, как и я, откроете для себя канадского поэта – Эмиля Неллигана.

Позже я заметила, точнее – стала замечать, что прогуливаясь по улицам Монреаля, всё время сталкиваешься с Эмилем Неллиганом. То ресторан назван его именем, то в ночи на домах светятся его портреты. Иногда в респектабельном квартале на Ле-Плато-Мон-Руаяль среди викторианских построек сидит молодой 

взлохмаченный парень и что-то строчит на печатной машинке. Этот импровизированный современный сочинитель перевоплотился в Эмиля Неллигана. Чуть дальше, в сквере, под раскидистым канадским клёном, где много прыгающих белок, можно увидеть и уже вышеназванный мною памятник Неллигану.

Перефразируя другого поэта, скажу:

Неллиган и Монреаль – близнецы-братья.
Кто более Квебеку франкоязычному ценен?

Ну, и так далее по тексту, всем известному со школьной скамьи… Поэтому, не откладывая, начнем знакомство с этим человеком – поэтом и личностью Эмилем Неллиганом.
Родился он в Монреале, рождественским Сочельником 1879 года, то есть 140 лет назад, в смешанной семье. Отец его был родом из Ирландии, и в Канаду иммигрировал с родителями. Мать же была франкоязычной канадкой, музыкальной, образованной, верующей католичкой, беззаветно любящей Квебек. Изначально трудно понять, как сошлись эти лед и пламень. Дэвид Неллиган, был почтовым служащим, говорил дома только по-английски и требовал того же от семьи. У матери, квебекской пианистки Эмилии Аманды Юдон, родным языком был французский, его же выбрал для себя и сын. Что может быть более разнобойным, чем такой странный и не сулящий ничего доброго союз?

Но вернемся к нашему поэту. В школе он учился кое-как, поскольку всерьез его интересовала только поэзия. Поэзия, в которую он влюбился и которой он дышал. Сначала увлекся романтизмом, потом, став старше, открыл для себя Верлена и Бодлера, усвоил их ритмику и стиль. И даже стал сочинительствуя, подражать оным. В шестнадцать лет он стал самым молодым членом Монреальской литературной школы, представив на суд приемной комиссии несколько ранних стихотворений. А писал он их длинными и пронзительными. Годом позднее Эмиль поступил в колледж Святой Марии. Но и там учеба не задалась.
В это время он встречает своего будущего наставника и редактора, священника Луи Дантена, который вводит молодого гения в литературные круги Монреаля. А в скорости, вопреки желанию родителей, он бросает колледж, чтобы целиком посвятить себя поэзии. Он почувствовал, что это у него получится, тем более, что стихи Эмиля уже вовсю печатаются в монреальской прессе.

В это же время Неллиган попадает на «кухонные посиделки» в литературную школу Монреаля. Это был такой кружок для узкого круга лиц, где собирающиеся молодые поэты и писатели дискутировали на тему искусства. На момент присоединения к этой группе Неллигана, особой темой разговоров был деградирующий в Квебеке французский язык. И своими стихами, которые он писал исключительно на родном языке матери – сильными, пронзительными и мелодичными – он пришелся ко двору и быстро завоевал уважение и почитание своего таланта.

Дома же его родитель неистовствовал. Отец Эмиля во что бы то ни стало хотел вернуть сына домой, найти ему подходящее, мужское занятие и отвадить от литературной богемы. Увы, его попытки не увенчались успехом. Эмиль четко и однозначно сделал свой выбор – поэзия. Ни о чем другом он даже не желал и слышать.

А тут как раз – событие. Монреальская литературная школа организовала серию вечеров, где принял участие молодой Неллиган. И, как вы понимаете, это был триумф. Толпа восторженных слушателей на руках несла домой молодого гения. К сожалению, это выступление на публике, лучший момент его поэтической жизни, стало последним, несмотря на то, что Эмилю было всего-навсего 20 лет. И жизнь только начиналась. И начиналась так блистательно…

Душевное здоровье Эмиля Неллигана пошатнулось. И врачами было выявлено психическое заболевание юного гения. Заболевания, в котором отчасти был виновен его отец. Пытаясь вернуть сына в дом, в семью, в обычную небогемную жизнь, он со скандалом отключал ему по ночам газовое освещение. И тогда Неллиган писал при свечах. А однажды, задумав большую поэму, которую он называл главным произведением своей жизни, Эмиль несколько недель не выходил из дому, лихорадочно работая у себя в комнате. Отец же периодически скандалил и рвал написанное. Все это не могло не отразиться на психике сына.

Когда его увезли в клинику, приют Сен-Бенуа, пол вокруг стола был усеян сотнями исписанных листков бумаги. Кое-что он успел переписать в тетрадь, но в больнице все это вдруг утратило для него смысл, показалось детской забавой. Больше Неллиган стихов не писал и неохотно вспоминал те, что сочинил в юности. Переведенный из приюта в психиатрическую больницу Сен-Жан-де-Дье, он оставался там более 40 лет, до самой смерти, 18 ноября 1941 года.

В клинике он совершенно перестал писать. Его потрясающая творческая способность, его талант и поэтический дар были полностью атрофированы. Суммируя, можно сказать, что все стихи Неллигана написаны им за пять лет — с шестнадцати до двадцати одного года. А их насчитывается около двух сотен: сонеты, рондо, песни и просто стихи. До его госпитализации было опубликовано всего 23 его стихотворения, но в мае 1904 года, благодаря стараниям его друга Луи Дантена и помощи его матери, были опубликованы еще 107 стихотворений. Таким образом, при жизни поэта свет увидели 130 его детищ.

Эмиль так до конца своей жизни и не излечился от тяжелого недуга, несмотря на то, что вышедший в 1904 году вышеупомянутый сборник принес ему мировую известность во франкоязычной Канаде, Франции и франкоязычной части Бельгии. По сути, с Эмиля Неллигана началась эпоха франкоязычной канадской литературы, если можно так сказать. В своих сюжетах он отошел от тем патриотизма и верности стране, которые преобладали в творчестве его предшественников. И писал о романтике, о чувственности, на грани эмоций…

Перефразируя известное выражение, можно сказать, что «поэт в Квебеке больше, чем поэт». Их достаточно мало, и каждый из них по сути является фигурой знаковой. Население Квебека в особенности воспринимает все, что написано по-французски, как некое интеллектуальное наследие нации, сохранившей в Канаде французский язык. Поэтому и Неллиган, гениальный безумец, вдохновенный творец-изгой, мятежный поэт – символ нации в глазах соотечественников. Хотя, говоря о наследии, нужно сразу сказать, что после него не осталось ни писем, ни дневников. Но осталось, среди прочих, и одно замечательное маленькое стихотворение:

«Я чувствовал: во мне живут таланта птицы,
Но так неловко расставлял силки,
Что начали они порхать, стуча в виски,
И в голове, как в небесах, кружиться.
И сердце разорвав, умчались прочь, легки».

Перевод: Алина Иохвидова

Неужели Неллиган предчувствовал свою, такую яркую и короткую, и такую трагическую судьбу? Бог ведает… Одно можно сказать наверняка: поэзия Неллигана, совершенная по форме, настолько насыщена трагизмом, настолько сконцентрированы в ней чувства, что поиски адекватной передачи такого накала страсти вырастают не просто в трудную, но порой неразрешимую задачу. Но это и есть отличительный признак выдающихся творцов. Творцов, мозг которых не всегда справляется с накалом эмоций… Мозг Эмиля не справился. Он заплатил высокую цену своей Музе – Поэзии, сгорев в пламени своей мечты. Пройдя сквозь яркий, но такой короткий луч света, разум его провалился в сумерки.

… А викторианская купель в церкви Святого Патрика, в которой крестили Эмиля Неллигана, жива и по сей день. И вероятно, в ней крестят регулярно младенцев… Возможно, ее водами омоют еще какого-то канадского, монреальского гения… Лишь бы судьба ему была уготована посветлее… И жизнь – подольше неллигановской. Бог ведает…

Виктория Христова

Все статьи рубрик “Мой Монреаль” и “Наше Наследие” читайте в блоке Виктории Христовой