Деловой Монреаль – Новости Канады и Монреаля Монреаль, Квебек, Канада: новости, бизнес-каталог, реклама, объявления
В XVIII столетии район нынешних Басманных улиц был весьма престижным районом Москвы, где проживали именитые и богатые люди. Один из самых знатных из них – князь Александр Борисович Куракин, которого за глаза называли «бриллиантовым князем».
Он владел несметным богатством и никогда не скрывал этого, щеголяя на балах и светских раутах. Александр Борисович всегда появлялся на них «с иголочки» одетым, а его костюмы были сплошь унизаны алмазами и чистыми бриллиантами.
Что говорить, если даже пуговки его камзола и нижнего белья были изготовлены с вкраплением тех же бриллиантов, а пряжки на обуви усыпаны алмазами. Прибавьте к этому сверкающие государственные награды на костюме и визуальный портрет нашего щёголя готов.
Александр Борисович Куракин – внук фельдмаршала Апраксина – главнокомандующего Русской армии во время Семилетней войны. Мальчик рано потерял родителей и воспитывался при дворе. У него были те же учителя, что и у будущего императора Павла. Наследник престола и внук знаменитого полководца были с детства дружны.
В юные годы Куракин увлекся идеями масонства и стал членом одной из лож. Императрица Екатерина Вторая не желала, чтобы рядом с ее внуком находился человек с подобными взглядами, и выслала его из Петербурга в родовое имение.
Этому поместью Куракин дал название Надеждино – символ его желания вернуться в столицу. После смерти императрицы Павел действительно пригласил друга детства переехать в город на Неве. Там молодой человек сделал блестящую карьеру: в скором времени он был назначен вице-канцлером (такое звание носили министры иностранных дел). Некоторые современники объясняли его стремительное продвижение по карьерной лестнице давними дружескими отношениями с Павлом, недавно севшим на трон.
Именно Куракин был направлен для переговоров с Наполеоном для заключения Тильзитского мира. Французский, император был поражен умом русского дипломата и попросил Александра Первого, взошедшего к тому времени на престол, направить его послом в Париж.
Во французской столице Куракин находился до начала войны 1812 года. Он поражал французскую аристократию богатством пиров и невиданным способом сервировки стола. При французском дворе в то время принято было за трапезой подавать все блюда сразу.Ослепить гостя разнообразием и изысканностью блюд – вот цель такого мероприятия. В России же уже несколько веков был принят другой порядок. За каждым гостем стоял слуга, который подавал по очереди каждое блюдо. На большой тарелке перед участником застолья лежала большая тарелка, которую покрывала солфетка. Сверху находилась карточка с именем гостя. Справа от блюда лежали: вилка для устриц и два ножа (для мяса и рыбы, и для фруктов).
Слева находились три вилки. Когда подавали горячие блюда, то большую тарелку, на которую ставились более мелкие, подогревали. Так еда медленнее остывала. Бокалов было три (для шампанского, других вин и воды). Ко столу подавали и орехи в отдельной тарелке. Во время десерта полагались чаши для мытья рук. Знатным французам пришелся по вкусу такой порядок приема пищи.
Куракин задолго до начала войны 1812 года предупреждал русского императора, что необходимо усиливать армию. Он писал, что в случае нападения французов лучше всего оттягивать время генерального сражения – именно так действовали впоследствии Кутузов и Барклай де Толли.
Когда во дворце, где происходил бал в честь свадьбы Наполеона, случился пожар, Куракин не вышел из здания, пока его не покинули все дамы. Он получил сильные ожоги и лишился волос. Эта история имела продолжение через несколько лет. Особняк Куракина был одним из немногих зданий, нетронутых французами, когда те взяли Москву.В декабре 1811 г. он призывал в докладе канцлера Н. П. Румянцева: «Не время уже нам манить себя пустой надеждой, но наступает уже для нас то время, чтобы с мужеством и непоколебимой твёрдостью достояние и целость настоящих границ России защитить». После последней неудачной попытки урегулировать русско-французские отношения на его встрече с Наполеоном в Сен-Клу 15 апреля 1812 года и последовавшего начала вторжения в Россию Куракин, вместе со своим личным секретарём Жан-Мари (Иваном) Шопеном, выехал из Франции.
В последние годы отошёл от дел, ибо жестоко страдал от подагры, которая «вошла в правую руку и заняла обе ноги». Тем не менее продолжал давать блистательные балы в своём просторном доме на углу Большой Морской и Невского проспекта. В Москве занимал особняк на Старой Басманной, 21 (впоследствии Константиновский межевой институт) , но чаще всего проводил время в Павловске, в обществе императрицы-матери.
Император Александр I своим повелением от 15 (27) марта 1817 года дозволил Куракину «отлучиться и в чужие края, куда он только пожелает, по причине расстройства его здоровья, с сохранением всех получаемых им ныне окладов жалованья, пенсии и столовых денег». Умер 24 июня 1818 года в Веймаре, куда поехал на воды, и был похоронен в павловской церкви Марии Магдалины. «Похороны Куракина были великолепны; весь двор был и великий князь; службу отправлял преосвященный». На памятнике, поставленном у входа в храм Марией Фёдоровной, надпись: «Другу супруга моего».
Как бальи Мальтийского ордена (члены которого давали обет безбрачия) Куракин не был женат, но имел большую слабость к женщинам, в разных слоях общества имел многочисленные связи, последствием которых было до 70 побочных детей; от него, между прочим, ведут своё происхождение бароны Вревские и Сердобины.
В 1773 году 22-летний Куракин впервые решил жениться. Его выбор пал на графиню Варвару Петровну Шереметеву (1750—1824), внучку фельдмаршала Шереметева; первую невесту в Москве, как по родству, так и по богатству. Но из-за молодости жениха и его нерешительности свадьба не состоялась. В феврале 1774 года, к большому сожалению Куракина, графиня Шереметева вышла замуж за А. К. Разумовского.
Следующей именитой невестой Куракина была княжна Анастасия Михайловна Дашкова (1760—1831), дочь Е. Р. Дашковой, но это партия не вызвала одобрения у Аграфены Александровны Куракиной, имевшей огромное влияние на племянника. Другая невеста, графиня Елизавета Гавриловна Головкина (1752—1820), правнучка канцлера Г. И. Головкина и внучка А. И. Шувалова, не имея желания выходить замуж, отказала Куракину. Она умерла незамужней.
В 1776 году в Стокгольме Куракин познакомился с состоятельной и привлекательной шведской графиней Евой Софией фон Фарзен (1757—1816). Почему князь Куракин не женился на ней, остаётся загадкой. Их любовный роман нашёл выражение в 39 письмах, написанных графиней к Куракину.Последнею попыткою Куракина было сватовство в 1803 году к графине Анне Алексеевне Орловой-Чесменской (1785—1848). На этом браке настаивал граф Орлов, и Анне Алексеевне князь Куракин нравился, но опять из-за нерешительности жениха свадьба не состоялась. Впоследствии их роман перешёл в дружбу и задушевную переписку.
Но бывая в своем поместье, князь Александр приметил крепостную, Акулину Самойлову. Она была ровесницей графини Орловой и работала горничной в барском доме. Милая, добрая, очень простая девушка. После стольких попыток жениться на дворянках из самых знатных семейств, князь Куракин выбрал крестьянку. В 1805 году у них родился сын, названный Борисом. Князь признал мальчика, дал ему фамилию Вревский, а впоследствии хлопотал о получении для него баронского титула. Спустя год Акулина подарила князю ещё одного сына, Степана, а потом и дочь. Увы, но придать официальный статус их отношениям князь не мог, и впоследствии выдал Акулину за своего управляющего, Николая Зименкова. Крепостная стала свободной, получила во владение дом и содержание. А на имя каждого из своих детей князь положил в банк изрядную сумму денег.
Старший сын Акулины Самойловой получил отличное образование, женился на Евпраксии Вульф и был хорошо знаком с Александром Пушкиным. Он положил начало роду баронов Вревских, и мать-крестьянка писала ему в письмах с подчёркнутым уважением: «Ваше высокоблагородие, дорогой мой сын».
